Москва. Мемориал Таля. Репортаж	Илья ОДЕССКИЙ, международный мастер
СКАЗКА О БЕЛОМ МЕДВЕДЕ И МАЛЕНЬКОЙ ЗЕЛЕНОЙ ГУСЕНИЦЕ

Cергей Довлатов любил рассказывать одну короткую историю.
О том, что якобы у Бродского спросили:
– Над чем Вы сейчас работаете?
И Бродский ответил:
– Над собой.

Но я знаю эту историю без всякого Бродского.
Помню телепередачу, в которой старенькую Раневскую спросили:
– Над чем Вы сейчас работаете?
И она тоже ответила:
– Над собой.
Потом подумала и добавила:
– Симулирую здоровье.
И я не уверен, что слышал первоисточник.

Почему я рассказал эту историю? Что в ней главное?

Не думаю, что острословие. Думаю – преемственность традиции.

Когда Гердт то здесь, то там говорил: «Я не гурман, я обжора», он всякий раз добавлял: «Это не я придумал». Но кто? Неважно. Острота жива. Кто-то расскажет ее слово в слово. Кто-то переиначит. Кто-то добавит слов, кто-то введет нового персонажа. Или расскажет ее от первого лица, не указывая автора.

Кто-то, может быть, попытается перевести на другой язык. Но острота – живет.

Главное – преемственность традиции.

Турнир, на котором я работал, обещал больше, чем вышло. Вспомните интригу к четвертому туру. И вспомните (если вспомните) – к седьмому. Не говоря уже о восьмом и девятом.

Был – опасный Мамедьяров. Непонятный Камский. Затаившийся и всегда готовый к рывку Алексеев. Непредсказуемый Иванчук. Вроде бы честолюбивый Гельфанд. Наследник Таля по прямой – Широв.

А остался – один Крамник.

Турнир разыграл свой дебют с большой интригой. И упустил ее в миттельшпиле. Окончание было скучным. Как эндшпиль из партии Крамник – Широв. Сильным, но скучным.

Сейчас мне кажется, что Крамнику немного повезло с раскладами по цвету. Играй против него Гельфанд и Камский черными, а Широв и Леко – белыми, вряд ли Владимир Борисович набрал бы в этих партиях «+2».

Но это только предположения. Может, было бы еще хуже. В смысле – больше.

Крамник выиграл за явным преимуществом. Он не виноват.

За что ж вы Крамника Владимира?
Ведь он ни в чем не виноват.
Они проигрывали партии,
А он ни в чем не виноват.

Турнир потерял в зрелищности. Это важно, но есть вещи поважнее.

Может быть, всего одна вещь. Та, что этот турнир – был. Что он был – Второй.

Один да один – два. Два да один – уже три.

С какого номера начинается традиция?

Может, самым успешным будет третий турнир. Самым зрелищным – пятый. Самым представительным – семнадцатый.

Только пусть этот самый представительный турнир – будет. Тогда, вспоминая дела давно минувших дней, мы скажем: «Да, окончание второго турнира могло бы быть и поинтересней...»

Не стану пересказывать турнирную таблицу. Во-первых, лень, во-вторых, могу что-нибудь и перепутать. Давайте лучше посмотрим. Пусть каждый увидит в ней, что захочет.

В последнем туре все партии закончились вничью. А в фойе творилось нечто невообразимое. Если описать в двух словах, то хватит и одного: толкотня. Или толчея. Но даже в толчее находились люди, стоявшие как скала.

Одним из таких людей был Марк Дворецкий.

Марк Израилевич рассказал, как в первый день отбора к чемпионату мира по блицу Вадим Звягинцев черными поставил красивый мат.

Схема такова. У черных – ферзь на g5, конь на f4, слон на е3, ладья на f8 и пешка на h6. У белых – король на g3, конь на f5 и пешки на е4, f3 и g4. Ход черных. Вадик бьет ладьей на f5. Белые бьют пешкой e. Тогда Вадик жертвует ферзя на h4. Белые бьют королем. И Be3-f2, мат!

Хороший мат. Но очков у Звягинцева пока маловато, «+1» всего. Надо бы прибавить.

Секундант Широва испанец Мануэль Перес Канделарио. На следующей фотографии – его патрон.

Алексей Широв – на фоне таблицы с одной незаполненной клеточкой (партия Иванчук – Крамник к тому времени еще продолжалась).

При жеребьевке Алексей Дмитриевич вытащил последний номер. На фото видно, как в последней строке одинокую единичку прижали с боков два черных нолика. Но мы-то знаем, что на самом деле за кадром остались еще две единички. Это же совсем другое дело!

Дело, в общем, простое. Приз за наименьшее количество ничьих (четыре) выиграл Широв. У Крамника на ничью больше. Он выиграл немножко другой приз.

Робер Фонтэн и Петер Леко. И следом – Сергей Мовсесян и Аршак Петросян.

Петер Леко говорит на шести языках. Сергей Мовсесян – на восьми (это не шутка). Аршак Петросян, насколько я успел понять, – на трех: армянском, русском и «easy english».

В задаче спрашивается – на скольких языках говорит Робер Фонтэн?

В какой-то момент я уже ошалел от этой толкотни и спрятался на третьем этаже, в редакции «64». А там – своя жизнь.

Круглый стол овальной формы. Что это – редакционная летучка? Интернет-конференция? Или просто разговоры о том, о сем?

А нравится мне у них. Молодые ребята, толковые. Талантливые. Еще бы не было так накурено – вообще было бы отлично!

Потом все переместились обратно на второй этаж. И не сумев закрепиться на каком-нибудь плацдарме, юркнули в пресс-центр.

Аркадий Дворкович в окружении минимум четырех гроссмейстеров.

Оксана Костенюк и Константин Ланда. А над ними – Игорь Бурштейн, автор до мелочей совпавшего прогноза на исход турнира (кто не понял – читайте репортаж с открытия Мемориала).

Артем Ильин попросил меня дезавуировать один абзац из вчерашнего репортажа. Оказывается, он выиграл Кубок России не в 2005 году, а в 2004-м. А в 2005-м Кубок выиграл Костя Сакаев. Следовательно, всем моим рассуждениям, что Кубок стараниями Ильина и Тимофеева прописался в Казани, грош цена.

Я хотел исправить. Но придя домой, убедился, что все уже исправлено до меня. Вот как работает редакторский заградотряд на «Chesspro». Чистят до блеска. И неправильные падежи все исправили. (В 2005-м выиграл Денис Хисматуллин. А Костя Сакаев - в 2006-м. - Заградотряд)

Удалось немножко поснимать Гельфанда. То есть, я много снимал его в предыдущие дни, но все снимки летели в корзину. У Бори настолько живая мимика, что зафиксировать изображение никак не удавалось.

А тут – хоть немножко удалось.

На следующем фото Борис не один, а в компании с соратником по юношеской сборной Белоруссии Ильей Смириным и... еще одним товарищем. Гельфанд представил его как «чемпиона Днепропетровской области». При чем тут Днепропетровская область, я не успел спросить – толкотня по-прежнему стояла неимоверная, а фамилию товарища просто не расслышал.

Товарищ Гельфанда и Смирина, видя такие затруднения, достал визитную карточку и протянул ее мне. Я не глядя сунул ее в карман. Только и успел подумать: «Отлично, теперь фамилию не спутаю».

Дома карточку из кармана вынул. Про Днепропетровскую область яснее не стало. А фамилия отпечатана четко.

«Андрей Васильевич Филатов. Закрытое акционерное общество «Северстальтранс». Исполнительный директор».

Скромно. Но со вкусом.

Следующее фото – лучшее за весь день.

А? То-то. А знаете, кому мы все обязаны чудесным преображением Василия Михайловича? Не знаете. Тогда посмотрите на следующее фото.

Правый край – это не засветка. А реальный цвет волос одной девушки. Зовут ее просто Мария. Фамилия – Огнева. Фамилия говорящая.

Мария работает журналистом на радио «Спорт». И в телекомпании «Столица». Она напориста и обаятельна. У нее нет комплексов. Сильнейшие шахматисты мира оттаивают подле Марии.

Вот к девушке подошел Гельфанд. Пока во взгляде – любопытство пополам с недоверием.

А через секунду Борис уже улыбается. Значит, все хорошо.

Мария говорит, что ей нравятся шахматисты. Потому что шахматисты «открывают дверь перед дамой».

Я ощутил прилив гордости за нашу породу.

А еще Мария любит задавать всякие каверзные вопросы. У Иванчука она спросила, за сколько ходов он ей поставит мат, если она даже не знает, как ходят фигуры. Василий Михайлович не сразу нашелся, что ответить.

А у Крамника просто Мария спросила, качает ли тот пресс. Владимир Борисович улыбнулся. И сказал:

– Нет.

И снова улыбнулся.

Еще Мария любит читать сайт «Chesspro». Она так сказала. Я ей верю.

И на этом – всё. Я благодарю коллег по пресс-центру, оргкомитет Второго Мемориала Таля, администрацию сайта «Chesspro», конечно, читателей. Иначе для кого бы я стал писать. Каждый день. Вернее, каждую ночь. И так десять ночей подряд. Для себя? Ну, для себя у меня есть самый верный читатель. Проверенный временем. Нижний ящик письменного стола. Этот внутренний читатель всегда со мной. Не критикует, но и не льстит. Поглощает.

А читатель внешний может спросить: как так, последний репортаж – и нет фото Крамника?

Такому читателю хочу напомнить сказку Сергея Довлатова о зеленой гусенице (бога ради, Владимир Борисович, не примите на свой счет).

В некотором государстве жил-был художник. Однажды его пригласил к себе король и говорит:
– Нарисуй мне картину. А я тебя щедро вознагражу.
– Что же я должен нарисовать? – спросил художник.
– Все, что угодно, – ответил король, – все, что угодно, кроме маленькой зеленой гусеницы.
– Значит, я могу нарисовать все, что я захочу? – еще раз спросил художник.
– Разумеется, – ответил король, – за исключением маленькой зеленой гусеницы.
Художник отправился домой, чтобы взяться за работу. Прошел месяц, второй, третий, королю надоело ждать, и он снова вызвал к себе художника.
– Где же картина? – спросил он.
Художник вздохнул и ответил:
– Я не могу написать эту картину. Потому что я с утра до ночи думаю о маленькой зеленой гусенице.

Кстати, эту притчу рассказывал еще Достоевский. Только он рассказывал о белом медведе.

Подробности важны.

Но еще важнее преемственность.